Заявление моментально отразилось на котировках нефти, вызвало экстренные консультации в Вашингтоне, Брюсселе и Пекине и заставило многих заново взглянуть на карту региона. Ормузский пролив — не просто географическая точка между Ираном и Оманом. Это энергетическое горлышко планеты, через которое проходят миллионы баррелей нефти и миллиарды кубометров газа. «Суверенная экономика» рассказывает, почему этот узкий пролив играет такую важную роль в мировой торговле, какую стратегическую ставку делает на него Иран и что произойдет, если он действительно будет перекрыт.

Ормузский пролив соединяет Персидский залив с Оманским и далее с Аравийским морем. На карте он выглядит как тонкая линия между юго-восточным побережьем Ирана и северной оконечностью полуострова Мусандам, принадлежащего Султанату Оман. Его ширина в самом узком месте — около 33 км, и лишь половина этого расстояния пригодна для судоходства. Несмотря на кажущуюся хрупкость, это один из самых загруженных морских маршрутов на планете. Через него проходят танкеры из Саудовской Аравии, Ирака, Кувейта, Катара, ОАЭ и самого Ирана — всех крупнейших экспортеров нефти и газа в регионе. Почти все страны, расположенные вдоль Персидского залива, не имеют альтернативных маршрутов морского экспорта: вся инфраструктура исторически была заточена под выход в Индийский океан именно через Ормуз. Пролив функционирует как гигантский клапан, от которого зависит стабильность мировой энергетики.

Значение пролива становится особенно очевидным, если взглянуть на его роль в мировой энергетической логистике за последние 2 десятилетия. В 2005 году через Ормуз ежедневно проходило около 17 млн баррелей нефти, что составляло порядка 30% всей морской торговли черным золотом. В 2010 этот показатель оставался стабильным, но его доля возросла — до 35%, причиной стал рост спроса в Азии. В 2015 и 2020 годах уровень поставок колебался между 17 и 20 млн баррелей в день, а по оценкам за 2025 год — он достигает 18—21 млн. Одновременно пролив стал основным каналом экспорта сжиженного природного газа: почти весь СПГ Катара, одной из ведущих газовых держав мира, уходит через Ормуз. В разные годы через него проходило от 20 до 30% всей мировой торговли сжиженным газом. Этот трафик по-прежнему обеспечивает энергетическую безопасность Японии, Южной Кореи, Китая, Индии и европейских стран, особенно в период отказа от российских энергоносителей.

Однако через пролив перевозят не только нефть и газ. Хотя углеводороды остаются основой товаропотока, из региона также экспортируются нефтепродукты — дизельное топливо, мазут, бензин, а также химическая продукция: аммиак, метанол, удобрения. Контейнерные грузы, идущие через порты Джабаль-Али и другие хабы ОАЭ, также частично используют Ормуз для транзита. Но все это составляет не более 10% от общего потока. Главная ценность пролива — в нефти, газе и валюте, которую они приносят.

Особое значение Ормузский пролив имеет для самого Ирана. Он одновременно — источник стратегического преимущества и ахиллесова пята. Через пролив идет подавляющее большинство иранского нефтяного экспорта. Во времена санкций, особенно после выхода США из ядерной сделки в 2018 году, Ормуз стал для Тегерана буквально единственным окном во внешний мир. Блокировка пролива нанесла бы удар по мировой экономике, но и для Ирана она означала бы экономическое самоубийство. Несмотря на регулярные угрозы перекрыть пролив, Тегеран так ни разу и не сделал этого — слишком велик был риск полной изоляции и резкой потери валютных поступлений. Тем не менее сам факт возможности такой блокады — мощный элемент иранской внешнеполитической стратегии.

Ормуз — это не только геополитический рычаг, но и источник прямого дохода для иранского бюджета. Все иностранные суда, проходящие через территориальные воды Ирана в проливе, обязаны уплачивать сборы за навигационное сопровождение, за услуги по безопасности и мониторингу. Эти суммы формально скромны, но при таких объемах трафика Иран зарабатывает десятки миллионов долларов в год только на транзитной логистике. Плюс — прямые доходы от экспорта нефти и газа через порты Бендер-Аббас и Харк, а также услуги по перевалке, обслуживанию и дозаправке судов. Для экономики, ограниченной санкциями, это критически важные источники валюты, которые поддерживают курс риала и минимальную макроэкономическую стабильность.

Кроме того, существует и неофициальный пласт доходов. Тегеран активно использует «теневые» схемы: в Ормузе работает так называемый «теневой флот» — десятки судов под флагами третьих стран, которые вывозят нефть в обход санкций. Многие из этих танкеров идут по тем же маршрутам, что и легальный трафик, скрываясь в общем потоке. Это позволяет Ирану сохранять экономическую активность даже в условиях жестких ограничений, обеспечивая приток валюты и поддержание экспорта.

Что произойдет, если Иран действительно перекроет пролив? Последствия будут стремительными и масштабными. Мировые цены на нефть взлетят — возможно, выше $150 за баррель. Рынок СПГ испытает острый дефицит, особенно в Азии. Морская логистика в регионе будет парализована. Западные страны, включая США, с высокой вероятностью пойдут на военные меры для разблокировки маршрута. Саудовская Аравия и ОАЭ активируют альтернативные трубопроводы, но они способны компенсировать лишь малую часть выпавшего объема. Даже краткосрочное закрытие Ормуза способно вызвать рецессию, нарушить торговые цепочки, дестабилизировать энергетические рынки и обрушить целые сектора.

История знает примеры, когда перекрытие критически важного логистического узла вызывало полномасштабную войну. В 1956 году, после того как Египет национализировал Суэцкий канал, через который шел основной поток нефти в Европу, Франция, Великобритания и Израиль объявили Каиру войну. Суэцкий кризис стал точкой перегруппировки глобальных сил, приведя к вмешательству США и СССР. Сегодня Ормуз для мировых рынков важнее, чем Суэц в 1950-х. Поэтому любой шаг Ирана, даже символический, может обернуться не просто конфликтом, а системным кризисом — экономическим, политическим и военным.

Ормузский пролив — не просто водный путь. Это нервный узел мировой экономики. И каждое движение в его сторону — от учений до политических заявлений — должно рассматриваться как сигнал к внимательному пересмотру глобальной стратегии. Пока пролив открыт, мир продолжает дышать в привычном ритме. Но стоит ему захлопнуться — и этот ритм может быть нарушен навсегда.