Алкоголь в России
По данным Росалкогольтабакконтроля, в 2024 россияне старше 15 лет в среднем выпивали за год 8,15 литра чистого спирта. А по последним данным Всемирной организации здравоохранения, цифра еще выше — 10,5 литров. И это достаточно много, Россия находится на 29-м месте в мире по данному показателю.
Дело в том, что для России более типична так называемая «северная модель» потребления алкоголя — россияне обычно выпивают нерегулярно, но большими объемами, а также чаще предпочитают крепкие напитки. Это имеет свои последствия.
В то же время справедливо будет сказать, что ситуация с алкоголем в РФ за последние десятилетия однозначно улучшилась. По данным ВОЗ, потребление с нулевых довольно ощутимо снизилось, доля крепких напитков в общем объеме — тоже. Но эти показатели уменьшаются с очень больших значений, поэтому положение дел все еще далеко от идеала.
Алкоголь и демография
Употребление алкоголя влияет на важные демографические показатели. Главный из них — смертность. Росстат выделяет в категории «прямой» алкогольной смертности 17 причин. Ежегодно от них умирают около 50 тыс человек. Это чуть менее 3% от общего количества смертей в 2024.
Американский Институт измерения и оценки показателей здоровья (IHME) выделяет меньше причин «прямой» алкогольной смертности, но его массив данных позволяет нам сравнивать ситуацию у нас с другими странами. На 2019 год Россия была на 2-м месте в мире по такой смертности после Белоруссии! Причем мы опережаем десятки государств, где потребление в литрах чистого спирта на человека выше.
Теперь снова к данным Росстата, 50 тыс смертей — это немало. Но на деле ситуация куда хуже, так как алкоголь косвенно влияет еще на десятки и даже сотни видов смертности. Их можно грубо разделить на 2 группы. В первую входят происшествия, связанные с эффектом опьянения и его последствиями: убийства, самоубийства, ДТП, утопления, отравления угарным газом и прочие несчастные случаи. Во вторую — случаи, связанные с медицинскими последствиями: алкогольные отравления и различные болезни, к примеру, сердечно-сосудистые или связанные с печенью.
Методология Росстата и IHME учитывает только вторую группу, и то частично. По оценкам демографов, для полной картины можно умножать официальную цифру примерно на 4. Тогда мы получаем около 200 тыс смертей в год, или 11% от всех смертей в 2024. И это все еще довольно нейтральная оценка. Некоторые исследователи приходили к выводу, что примерно каждая 5-я смерть в России связана с алкоголем — это порядка 380 тыс человек, или более 20% от всех смертей. Такие оценки приводили специалисты ВОЗ, которые выделяют более 200 причин, ассоциированных с алкоголем. О достоверности таких подсчетов можно спорить, так как точно отделить алкогольную смертность от неалкогольной невозможно. Но даже консервативные оценки говорят о существенном влиянии спиртных напитков на демографическую ситуацию.
Отметим также, что от алкоголя в России чаще всего умирают люди трудоспособного возраста. Обычно это россияне в возрасте от 40 до 65 лет. Соответственно, повышенная смертность приводит к серьезному снижению ожидаемой продолжительности жизни (ОПЖ). Сейчас она находится в районе 73 лет — это очень мало, почти что самый низкий показатель в Европе.
На явную связь между употреблением алкоголя и ОПЖ указывают также различия между полами. Не секрет, что мужчины в нашей стране в среднем пьют намного больше женщин. К примеру, согласно выборочному наблюдению состояния здоровья населения в 2024 под «пагубным влиянием алкоголя» находился каждый 17-й российский мужчина старше 15 лет и только каждая 50-я женщина. При этом у последних ожидаемая продолжительность жизни в 2023 была более чем на 10 лет выше — 78,7 против 68 у мужчин. На эту разницу влияет не только алкоголь, но вкупе с данными по смертности корреляция довольно очевидна.
Употребление спиртного влияет и на рождаемость. Во-первых, из-за повышения смертности женщин детородного возраста. Во-вторых, из-за влияния алкоголя на репродуктивные функции. Есть и косвенное влияние, к примеру, снижение социального благополучия из-за пьянства. Статистика подтверждает это и показывает рост рождаемости в результате антиалкогольных кампаний, о чем будет рассказано далее.
Кампания часто признается провальной, сам Горбачев называл ее неудачной. Критики указывали на бурный рост черного рынка алкоголя, распространение самогоноварения и подпольного производства. Это вызвало дефицит сахара, а также снизило доходы бюджета. При этом граждане в поисках доступного алкоголя начали употреблять спиртосодержащие вещества: одеколон, дихлофос и даже клей. На этом фоне начали распространяться наркомания и токсикомания.
А что по демографии? Здесь мы видим очевидную пользу проведенной кампании. В очень сжатые сроки смертность снизилась на 12%. В первые годы четко заметен «обвал» в количестве алкогольных отравлений и смертей от внешних причин. ОПЖ на этом фоне резко выросла на 2,5 года. Рождаемость спустя 9 месяцев после начала кампании повысилась на 8%. А в 1987 году был зафиксирован самый высокий суммарный коэффициент рождаемости с 1963 — 2,23. В целом, по подсчетам демографов, за 5 лет за счет сухого закона было сохранено около 1 млн жизней.
Но давайте вспомним и что-нибудь «посвежее». Во второй срок Владимира Путина была начата не столько антиалкогольная кампания, сколько попытка обелить рынок и повысить контроль над продажей спиртного. В 2006 началось внедрение Единой государственной автоматизированной информационной системы для учета и контроля алкогольной продукции (ЕГАИС). С помощью нее «движение» алкоголя отслеживается от производства или импорта до продажи. Система была призвана сделать рынок более прозрачным. Параллельно начали индексировать акцизы на спиртосодержащие напитки, из-за чего выросли розничные цены. Алкоголь запретили продавать в определенных местах и ограничили время, когда его можно купить. Позже также ввели минимальный порог цены на водку и другие крепкие напитки.
Прямо скажем, серый сегмент рынка и производство суррогатного алкоголя победить не удалось. Однако демографические показатели вновь продемонстрировали положительную динамику. В 2006 смертность снизилась на 6%, ожидаемая продолжительность жизни увеличилась на год. Но самое главное, что ОПЖ стабильно росла вплоть до 2020 года, пока в статистику не «вмешалась» пандемия COVID-19, резко увеличив смертность. Естественно, это связано не только с алкогольной политикой, но корреляция присутствует.
Можно обратиться и к зарубежному опыту. Из ближайших соседей не из СНГ по модели потребления алкоголя России наиболее родственны страны Северной Европы, что связано в том числе с географическими факторами. Эта близость особенно хорошо прослеживалась в XX веке. Речь в первую очередь о Дании, Финляндии, Исландии, Норвегии и Швеции. Там тоже традиционно предпочитали пить крепкий алкоголь большими дозами и поэтому сталкивались с соответствующими проблемами. Они-то и сподвигли эти государства на введение жесткого регулирования.
В каждой стране Северной Европы есть собственная национальная политика по вопросу алкоголя. Но можно выделить общие принципы. ВОЗ относит к ним ограничение рекламы, ужесточение налогообложения, ценовой политики и снижение доступности алкоголя.
Во всех перечисленных странах, кроме Дании, действует государственная монополия на розничную торговлю алкоголем. Таким образом в жизнь воплощается принцип «алкоголь — не обычный товар потребления». Государство ограничивает количество и расположение точек, где можно продавать спиртные напитки, и график их работы. Ускоренными темпами повышаются розничные цены.
Идея в том, чтобы максимально снизить доступность алкоголя и за счет этого оздоровить население. Наиболее опасны крепкие напитки, и именно на их ограничение «северяне» делали основной акцент. Это дало свои плоды. Согласно исследованию, опубликованному издательством Кембриджского университета, с 1961—1964 по 2010—2014 доля крепких напитков в общем объеме потребления, к примеру, в Швеции снизилась с 52% до 15%, в Норвегии — с 69% до 36%.
В итоге в странах Северной Европы ожидаемая продолжительность жизни находится в районе 80 лет против наших 73. А прямая и косвенная алкогольная смертность там намного ниже, чем в России. Если судить по замерам IHME, то по этому показателю к нам наиболее близки Дания и Финляндия, но даже там такая смертность соответственно почти в 1,5 и 2 раза меньше.
К современной антиалкогольной политике
Вся эта информация поможет нам понять, что сейчас делается не так и как можно добиться результатов. Грубо говоря, ключевая проблема в следующем — алкоголь по-прежнему слишком доступен для населения. Для большинства товаров это хорошо, но только не для спиртного.
Один из главных методов ограничения доступности спиртных напитков — изменение цены. Это можно сделать разными способами, один из основных — повышение акцизов. Это косвенный налог, который взимается с производителей и импортеров ряда товаров, в том числе спиртных напитков. Производители и импортеры перекладывают эту надбавку на покупателя, поэтому растут розничные цены. Схема простая — увеличение акцизов увеличивает цены. Это приносит доходы государству, а также позволяет регулировать спрос.
Для наглядности можно рассмотреть пример водки. По оценкам экспертов, доля себестоимости в ее конечной розничной цене составляет около 20%, еще примерно 1/4 — вклад продавца. А все остальное, то есть большая часть, определяется государством через налоги, акцизы и прочие сборы. Минфином также устанавливается минимальная розничная цена на водку — на данный момент она не может продаваться дешевле ₽349 за 0,5 литра. Короче говоря, именно государство оказывает решающее влияние на ценообразование водки.
Есть и неценовые методы ограничения доступности алкоголя. К примеру, уже использующаяся практика ограничения продаж. Здесь есть 2 параметра: время и место. Можно сокращать время, когда можно купить алкоголь, а также места, где это можно сделать. Ярким примером стало недавнее нововведение в Вологодской области, где спиртное в будние дни можно приобретать только с 12:00 до 14:00.
К политике ограничения доступа к алкоголю обычно много претензий. Критики указывают, что она не работает, ведь если кому-то надо, то он найдет, где взять спиртное. Это верно, но на деле цели полностью закрывать доступ к алкоголю и не стоит, даже если речь про время, когда легальная продажа запрещена. И даже если отсеется лишь малая часть потенциальных покупателей и потребителей, то у этого уже будет положительный эффект.
Для примера можно опять вернуться к антиалкогольной кампании 1985 года. Несмотря на очевидные негативные последствия в виде роста черного рынка и лихорадочного поиска альтернатив алкоголю, смертность снизилась. Это значит, что положительное влияние на демографические показатели было сильнее негативного, причем ощутимо.
Критики также часто указывают на распространение некачественного алкоголя, например, паленой водки. Случаи массового отравления действительно трагичны и вызывают резонанс. Но они тоже учитываются в статистике, а значит, что это никак не отменяет общего тренда на снижение смертности во время антиалкогольных кампаний.
Дело в том, что самую большую опасность несет не некачественный алкоголь, а спирт сам по себе. Чем доступней он будет, тем больше людей будет умирать. И никакое соблюдение стандартов производства здесь не поможет. Именно поэтому бояться надо не серого рынка алкоголя, а доступности последнего.
К примеру, в городе N предприимчивые дельцы покупают сертифицированное спиртное в разрешенное время, а потом продают его в неразрешенное с кратной наценкой. То есть алкоголь можно приобрести ночью, даже если это запрещено, но стоить он будет гораздо больше. Это значит, что доступность в любом случае снижается и уже не все люди могут позволить себе выпивку в определенное время. В этом и состоит цель адекватной антиалкогольной кампании.
Здесь нам на помощь приходит гибкость антиалкогольной политики. В чем она может выражаться? В первую очередь в дифференциации спиртных напитков по крепости. Совсем необязательно и даже вредно применять одни и те же меры сразу ко всему спиртному. Одна из главных наших проблем — склонность к той самой «северной» модели потребления. Отсюда следует, что нам нужно делать акцент именно на крепких напитках.
К примеру, крепкий алкоголь может продаваться в гораздо меньшем количестве точек, чем некрепкий. Ограничения по времени в его отношении тоже могут быть жестче. То же самое с ценовой политикой. Акцизы на крепкий алкоголь должны повышаться быстрее, чем на остальной. Причем индексации должны быть регулярными и обязательно опережать инфляцию. Доступность алкоголя (и в первую очередь крепкого) должна последовательно снижаться, даже если растет благосостояние населения.
Гибкость позволит смягчить негативные последствия антиалкогольных кампаний. Когда начнут закручиваться гайки по крепким напиткам, то у людей все еще будет возможность покупать менее крепкие, причем абсолютно легально. Это постепенно изменит потребительские привычки, а также в теории может привести к снижению спроса на услуги черных торговцев, наливайки, «алкогольные такси» и т. д. По такому пути пошли страны Северной Европы, и мы можем своими глазами наблюдать их успех. Да, не все методы можно полностью переносить, стоит учитывать культурные, экономические и другие отличия. Но общие принципы одни и те же, и их нужно применять.
Сразу отметим, что в демографическом смысле гибкость не станет панацеей. Пиво, вино, шампанское не так опасны, как те же водка или коньяк, но вовсе не безобидны. Их потребление, особенно чрезмерное, тоже вредит здоровью и повышает смертность. В идеале потребление любого алкоголя должно сводиться к минимуму.
Но государственная политика состоит в постановке реалистичных целей и использовании действенных методов их достижения. Поэтому сейчас одна из приоритетных задач — стимулирование перехода к другому типу потребления: от «северного» к более «южному», где преобладают некрепкие напитки. Это позволит существенно улучшить демографическую ситуацию и даст базу для перехода к следующим шагам и сокращению потребления алкоголя в принципе.
Да, алкоголь — часть нашей культуры, как и во многих других странах. Необязательно полностью искоренять этот элемент, надо лишь минимизировать его влияние. Мы не должны сохранять привычки, которые в буквальном смысле убивают будущее России. Убивают нас.
СУВЕРЕННАЯ ЭКОНОМИКА
2025